Дорогие бременские «Зелёные»,

начало моему пути к «Зелёным» было положено 36 лет тому назад встречей с человеком, пережившим Шоа. В то время я была молодой учительницей в земле Баден-Вюртемберг, работала на общественных началах в одной из психосоциальных консультаций и не хотела тогда ничего общего иметь с политикой. Встреча с Хайнцем Брандтом повела меня, однако, совершенно иным путем. Этот человек, познавший как нацистский террор, так и террор диктатуры ГДР, сумел мне наглядно продемонстрировать, что устранение от политики – не самая благородная позиция. Следовательно, я вступила в только что созданную партию «Зелёных». Правда, понятие «партия» своей исторической коннотацией по-прежнему продолжало меня немного отпугивать. Тем не менее, всего четыре месяца спустя я уже была спикером «Зелёных» Баден-Вюртемберга. Между прочим, меня «открыл» Винфрид Кречманн, усмотревший во мне своего рода политический талант.

От пацифизма к „Responsibility to Protect“

Начало 1980-х годов на европейском континенте охарактеризовалось противоборством ядерных вооружений. Ответом на размещение советских ракет средней дальности типа СС-20 должно было стать размещение американских ракет «Першинг II». Мы изо всех сил старались воспрепятствовать этой спирали гонки вооружений. Я была твердо убеждена, что после катастроф и преступлений 20-го столетия единственно верным моральным ответом могло быть только одностороннее разоружение и «Никогда не бывать войне!». Вот почему я считала, что отказ от вооруженного отпора любому из возможных агрессоров был бы лучшим выходом. И сопротивление без насилия в любом случае защитит жизнь.

И только много лет спустя, когда мне пришлось столкнуться с войнами, вызванными распадом Югославии, и много раз ездить в Боснию, моя позиция стала претерпевать изменения. Впервые в жизни я научилась по звуку распознавать артиллерийские снаряды, пряталась в Зенице в подвале вместе с людьми, которых тревожил страх, удастся ли удержать кольцо обороны города. Это были боснийские мусульмане, которые знали, что вторжение четников будет означать изгнание и смерть, а для женщин – сексуальное насилие. Такое изменение точки зрения перевернуло мое мышление с головы на ноги. Ведь это были жертвы, которые справедливо спрашивали, почему вы нас не защищаете. И снова прозвучал голос еврея, в данном случае хирурга-кардиолога, пережившего варшавское гетто, голос Марека Эдельмана, который призвал мир перейти, наконец, к действиям, вместо того, чтобы сложа руки наблюдать за убийствами в Боснии. Вместе с небольшим кругом единомышленников, к которому я тоже присоединилась, мы разделяли это убеждение. Но я очень хорошо помню, как многие в Зелёной партии восприняли его как чрезмерное требование. И в последующие годы такое отношение к жертвам продолжало оставаться красной нитью. Не только Босния, где катастрофа в Сребренице показала нам, что спустя всего лишь пятьдесят лет после окончания Второй мировой войны посреди Европы мог произойти геноцид, о котором никто и помыслить не мог.

Многие бременцы оказали тогда помощь измученным людям из Боснии. Города Тузла и Лукавац не столь известны как Сараево, однако они тоже месяцами оставались полностью отрезаны от какого бы то ни было снабжения. Первый конвой, который после восьми месяцев блокады доставил в оба эти города 180 тонн муки, сахара и растительного масла, был послан из нашего города, нашим объединением «Мост надежды». С тех пор в знак благодарности одна из площадей в Лукаваце носит название Бременская площадь.

Отношение к жертвам всегда означает борьбу за права человека: свобода, безопасность и право меньшинств на защиту и равноправие, право на многообразие и право на инакость. Эта правозащитная политика – одна из сильнейших опор «Зелёных». Ну и разумеется, в число этих прав входят тоже права экологические и социальные, такие как: право на чистую питьевую воду, на здоровое питание, на образование, на обеспечение медицинской помощи.

О политике в отношении иностранцев и мигрантов

Во время красно-зеленого правительства мне как первой «зеленой» уполномоченной по делам иностранцев, – из которой мы сделали Уполномоченную по вопросам миграции, беженцев и интеграции, – довелось участвовать в развертывании дебатов о Германии как стране иммиграции. Тут нам нередко приходилось сталкиваться с немалыми трудностями. Упорным было сопротивление консерваторов, отказывавшихся признавать то, что давно уже стало реальностью, а именно, что Германия стала страной иммиграции и таким образом страной с новыми вызовами. Атаки были острыми. Времена, когда Германия обсуждала вопросы двойного гражданства и ношение платков, отличались ожесточенными спорами. В то время еще отсутствовала техническая возможность рассылать с помощью щелчка «мышкой», неслыханные оскорбления вплоть до угроз расправы. Они поступали на открытках и по телефону. По сей день я признательна своим сотрудникам того времени, благодаря которым подобные послания часто исчезали, не успев дойти до меня.

Преодоление европейского раскола

После того, как «Зелёные» утратили возможность участия в правительстве на федеральном уровне, настала пора моего третьего этапа политики в Восточной Европе и за Восточную Европу. Никогда прежде я бы не смогла так быстро осознать, каким глубинным мог стать принятый в 1945-ом году в Крыму раздел Европы, если бы в тех странах не работала такая великолепная сеть как Фонд Генриха Бёлля. В большинстве стран Центральной и Восточной Европы Фондом была создана прекрасная сеть правозащитников, экологов, критических журналистов и активисток защиты прав женщин. По моему глубочайшему убеждению историческая ответственность за ту часть Европы, которая так долго была отрезана от демократии и прав человека, по-прежнему является одной из первоочередных задачей «Зелёных». Те, кто хотят понять Восточную Европу, не должны видеть только Путина и Кремль. Им надо послушать таких людей как Арсений Рогинский из российского «Мемориала», которому за свои исследования истории сталинского времени пришлось отсидеть срок в ГУЛАГе. Им надо пообщаться с Людмилой Алексеевой, которая под защитой хельсинских договоренностей начала объединять ростки правозащитного движения. Им следует знать, что в Белоруссии эсэсовцами и вермахтом был убит каждый четвертый человек из числа гражданского населения. Что когда-то Мемель был еврейской рекой. Что Украина была одним из главных театров военных действий войны вермахта на уничтожение. Что преобладающая часть подневольных советских работников, эти миллионы людей, были угнаны в Германию оттуда. И, разумеется, что все эти места были также местами Шоа.

«Зелёный» должен в то же время знать, что нападение на Польшу в 1939 году последовало за позорным сговором Гитлера со Сталиным, которые поделили между собой Балтику, Польшу и Бессарабию, сохранив такой раздел до 1941 года, и что люди там были отданы во власть коричневого и красного террора. В таких городах как Харьков, Днипропетровск и Одесса по-прежнему или снова существуют крупные еврейские общины. Так называемая «интеллигенция» как в России, так и в Украине в значительной части является еврейской. К ней принадлежит также замечательный пианист из Одессы Алексей Ботвинов, благодаря которому были установлены музыкальные контакты между Бременом и Одессой.

Бремен: «buten un binnen» (снаружи и внутри)

Для меня политика – это тоже всегда встречи с людьми. Я знаю о распространяемом обо мне слухе, мол, я недостаточно заботилась о делах бременцев. А на самом деле, будучи депутатом, мне удалось завязать множество контактов и связей с городом, которые существуют и по сей день. Есть несколько школ, которые объявили себя школами против расизма и которые я, как шефский партнер, поддерживаю. Или возьмем лавку культур «Хухтинг», которая просто трогательно сопровождал мою работу. Активные социальные работники некоммерческой организации VAJA (Объединение содействия работы с молодежью на основе признания), активистки из «Квирля» (Quirl), учебные учреждения для подростков с ограниченными возможностями, пчеловоды из Обернойланда, госпел и хип-хоп из Бремерхафена, боксерская секция для юных мигрантов, церковная работа женщин, домский хор, выступающий сейчас под названием «Ратскор», и большой стол на улице Вернигеродер-штрассе, д. 10, за которым всякий раз собираются люди со всех концов города изо всех социальных слоев. Фактически более двух с половиной тысяч человек посетили в последние годы «Beck@Home». Дискутировали открыто, спорили, без запретов; и каждый раз я была счастлива, видя, когда после этих трех- или четырехчасовых вечеров люди не расходились, а выйдя на улицу, продолжали беседовать в небольших группках. Я всегда считала это работой на партию. Ведь партийная работа, насколько я понимаю, нуждается в своих комитетах и комиссиях, но суть нашей работы – это общение с людьми вокруг нас.

Мой небольшой коллектив и я за минувшие годы внесли свой вклад в политические дебаты в Бремене, часто приглашая множество умных гостей. Мы организовывали мероприятия на разнообразные темы: самостоятельное решение об уходе из жизни, самолеты на водороде, стволовые клетки, защита данных, шум подвижного состава, пожелания женщин, ядерные катастрофы, «Кверфронт». Мы обсуждали события в Дарфуре, Тунезии, Афганистане, Пакистане, Иране, на Балканах, в Восточной Европе. Мы практиковали креативные форматы: политические биографии, читки политических детективов в гостиной, демонстрация кинофильмов в кино, концерты камерного и большого формата. И даже музыка не могла не соприкоснуться с политикой: ПравыйРок, хип-хоп на Коса (Xhosa), российский панк, вплоть до украниских  композиторов Сильвестрова, Фрейдлина и Караманова.

Я благодарна вам за то, что столько лет с вашей помощью и вашим доверием я имела возможность следовать своим убеждениям, встречаться с единомышленниками и таким образом завязывать дружеские контакты и будить надежды, которые всегда были связаны с партией «Зелёных». Мы также нередко могли предоставлять защиту. Мало в сравнении с нуждой в мире, но много для тех, кому она предназначалась.

Это относилось к оппозиционерам в Белоруссии, находившимся в заключении, над которыми я брала шефство, чтобы добиться облегчений содержания в заключении и не предать этих людей забвению. К нашей большой радости все они сейчас на свободе. Может, некоторые из вас слышали о ливанской матери-одиночке с семью детьми, которых мы вот уже 13 лет сопровождаем; о троих детях из Ирака, которые семь лет отчаянно боролись за разрешение на выезд к своим родителям, бежавшим в Бремен; или о маленьком Фарисе, которого отец похитил и увез в Тунис. К счастью, после настойчивого вмешательства удалось добиться возвращения ребенка к своей матери в Финдорфф.

Быть «зеленой» означает быть на чьей-либо стороне

Сегодня, 36 лет спустя после моего вступления в партию, мне ясно, что знание о разрушении еврейской жизни в Европе этот тот фактор, которым определяются мои дела и помыслы. Я преисполнена глубокой благодарности, что контакт с человеком преклонного возраста, Юрием Эльпериным, изгнанным из Берлина, занесенным волею рока в Россию и вернувшимся в Берлин, придала мне столько сил.

«Зелёная» политика всегда означала для меня не замыкаться в собственном кругу, а прислушиваться к жизни общества. А это значит принимать сторону жертв произвола и насилия. Недавно скончавшийся лауреат Нобелевской премии Эли Визель дал нам, потомкам, еще один четкий наказ: „We must always take sides. Neutrality helps the oppressor, never the victim. Silence encourages the tormentor, never the tormented.” (Мы всегда должны принимать чью-то сторону. Нейтралитет помогает угнетателю, но никак не жертве. Молчание поощряет мучителя, никогда не поощряет измученного человека.) Это означает пристрастность к одной из сторон. Ангажированность против преступлений, даже если их совершают давние демократии: Абу Гариб, Гуантанамо, вторжение в Ирак на основании ложной информации. Это означает встать на сторону людей в Афганистане, которых терроризируют талибы. Это означает отстаивать право Израиля так же как палестинцев жить в безопасных границах. Это означать занимать позицию против насилия и безнаказанности в Чечне. Наталья Эстемирова – лишь одна из тех, кого я хорошо знала и которая заплатила жизнью за свое мужество. Это означает ангажированность против авторитарных режимов. Будучи членом Парламентской Ассамблеи Совета Европы, вопреки сопротивлению я добивалась принятия критических докладов и резолюций, чтобы поддержать демократические силы в Восточной Европе. Эти документы представляют собой важную основу, на которую могут ссылаться правозащитники, оппонируя правительствам. И это означает ангажированность, когда в результате российской агрессии против Украины предпринимается попытка разрушить мирное европейское устройство.

С такой своей позицией я то и дело наталкивалась на непонимание и отпор среди некоторых из вас. Но противоречия, когда они вынашиваются открыто, вполне могут быть плодотворными. Моя позиция всегда позволяла мне ощущать себя настоящей бременской «зеленой». Открытому миру ганзейскому городу всегда было положено и свойственно воспринимать судьбы «снаружи» тоже как свои. Ханс Кошник показал нам, насколько это к лицу нашей малой федеральной земле.

Новая глава

Не секрет, что я с удовольствием продолжила бы в этом русле свою работу в качестве депутата. Меня еще рано списывать со счетов по возрасту и у меня еще есть замыслы и планы. Многие из тех, с кем я тесно сотрудничала, очень надеются на продолжение. Однако я должна принять к сведению, что часть бременского отделения партии считает, что настала пора для смены. После стольких лет активной политики в интересах «Зелёных» я не стану снова вступать в гонки с мизерным перевесом с другими кандидатурами влиятельных сил «зеленого» бременского истеблишмента.

Я прощаюсь с вами как бременская кандидатка, чтобы пойти новым путем с компасом, сформировавшимся в течение моей жизни в политике.